Так я слышал. Однажды Достопочтенный Махакассапа пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда, утром, Достопочтенный Ананда, одевшись, взяв чашу и одеяние, отправился к Достопочтенному Махакассапе и сказал: «Идёмте же, Достопочтенный Кассапа, пойдёмте к жилищам монахинь».

«Друг Ананда, [лучше] ты отправляйся [сам], ты занят многочисленными обязанностями».

И во второй раз Достопочтенный Ананда сказал Достопочтенному Махакассапе: «Идёмте же, Достопочтенный Кассапа, пойдёмте к жилищам монахинь».

«Друг Ананда, [лучше] ты отправляйся [сам], ты занят многочисленными обязанностями».

И в третий раз Достопочтенный Ананда сказал Достопочтенному Махакассапе: «Идёмте же, Достопочтенный Кассапа, пойдёмте к жилищам монахинь».

И тогда, утром, Достопочтенный Махакассапа, одевшись, взяв чашу и одеяние, отправился к жилищам монахинь в сопровождении Достопочтенного Ананды. По прибытии он сел на подготовленное сиденье. И тогда группа монахинь подошла к Достопочтенному Махакассапе, они поклонились ему и сели рядом. По мере того, как они сидели там, Достопочтенный Махакассапа наставлял, воодушевлял, вдохновлял и радовал монахинь беседой о Дхамме, после чего встал со своего сиденья и ушёл.

И затем монахиня Тхуллатисса, будучи недовольной, объявила о своём недовольстве так: «Как может Учитель Кассапа помышлять о том, чтобы давать лекции по Дхамме в присутствии Учителя Ананды, мудреца из Видехи. Это ведь всё равно, что торговец иголками помышлял бы о том, чтобы продать иглу изготовителю иголок!»

Достопочтенный Махакассапа случайно услышал, как монахиня Тхуллатисса объявила об этом, и сказал Достопочтенному Ананде: «То есть как это так, друг Ананда? Это я торговец иголками, а ты изготовитель иголок; или, [быть может], я изготовитель иголок, а ты торговец иголками?»

«Проявите терпение, Достопочтенный Кассапа, женщины глупы».

«Спокойно, друг Ананда! Не давай Сангхе повода для будущего вопрошания тебя. Как ты думаешь, друг Ананда, тебя ли выделял Благословенный в присутствии Сангхи монахов, говоря: «Монахи, до той степени, до которой я пожелаю, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], я вхожу и пребываю в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и счастьем, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Ананда тоже, до той степени, до которой он пожелает, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане»?

«Нет, Достопочтенный».

«Меня, друг, выделял Благословенный в присутствии Сангхи монахов, говоря: «Монахи, до той степени, до которой я пожелаю … Кассапа тоже, до той степени, до которой он пожелает, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане».

Тебя ли выделял Благословенный в присутствии Сангхи монахов, говоря: «Монахи, до той степени, до которой я пожелаю… я вхожу и пребываю во второй джхане… третьей… четвёртой… сфере безграничного пространства… безграничного сознания… отсутствия всего… ни-восприятия ни не-восприятия… прекращении восприятия и чувствования… овладеваю различными видами сверхъестественных сил… слышу за счёт элемента божественного уха… знаю умы других существ… вспоминаю многочисленные прошлые обители… вижу за счёт божественного глаза… за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо [здесь и сейчас] в этой самой жизни я вхожу и пребываю в незапятнанном освобождении ума…»?

«Нет, Достопочтенный».

«Меня, друг, выделял Благословенный в присутствии Сангхи монахов, говоря: «Монахи, за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо [здесь и сейчас] в этой самой жизни я вхожу и пребываю в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно. Кассапа тоже, за счёт уничтожения умственных загрязнений, прямо [здесь и сейчас] в этой самой жизни входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно».

Друг, подобно тому, как кто-либо полагал бы, что огромного слона высотой в семь или в семь с половиной локтей можно было бы скрыть за пальмовым листом, точно также он мог бы полагать, что мои шесть прямых знаний могут быть сокрыты».

Но монахиня Тхуллатисса отпала от святой жизни.