Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И тогда домохозяин Накулапита отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Господин, я стар, отягощён годами, много прожил, дни мои подходят к концу, много у меня телесных недугов, часто болею. Редко мне удаётся повидать Благословенного и монахов, достойных почитания. Пусть Благословенный даст мне совет, Господин, пусть он наставит меня, так чтобы это привело к моему благополучию и счастью на долгое время».

«Так оно, домохозяин, так оно! Это твоё тело полно недугов, стало [хрупким] как яйцо, отягощённым. Если кто-нибудь с таким телом хоть на миг заявил бы [о себе], что здоров, то разве не из-за глупости он поступил бы так? Поэтому, домохозяин, вот как ты должен тренировать себя: «Хоть тело моё поражено болезнью, ум мой не будет поражён болезнью». Так тебе следует тренировать себя».

И тогда домохозяин Накулапита, восхитившись и обрадовавшись фразе Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, обойдя его с правой стороны, отправился к Достопочтенному Сарипутте. Поклонившись Достопочтенному Сарипутте, он сел рядом, и тогда Достопочтенный Сарипутта сказал ему:

«Домохозяин, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. Должно быть, ты услышал беседу о Дхамме сегодня в присутствии Благословенного?»

«А как же иначе, Достопочтенный? Только что я был помазан Благословенным амброзией беседы о Дхамме».

«Каким же видом амброзии беседы о Дхамме Благословенный помазал тебя, домохозяин?»

«Достопочтенный, я подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Господин, я стар, отягощён годами, много прожил, дни мои подходят к концу, много у меня телесных недугов, часто болею. Редко мне удаётся повидать Благословенного и монахов, достойных почитания. Пусть Благословенный даст мне совет, Господин, пусть он наставит меня, так чтобы это привело к моему благополучию и счастью на долгое время». Благословенный ответил: «Так оно, домохозяин, так оно! Это твоё тело полно недугов, стало [хрупким] как яйцо, отягощённым. Если кто-нибудь с таким телом хоть на миг заявил бы [о себе], что здоров, то разве не из-за глупости он поступил бы так? Поэтому, домохозяин, вот как ты должен тренировать себя: «Хоть тело моё поражено болезнью, ум мой не будет поражён болезнью». Так тебе следует тренировать себя». Вот какой амброзией беседы о Дхамме Благословенный помазал меня».

«Не пришло ли тебе в голову, домохозяин, далее спросить у Благословенного о том, что значит иметь тело, поражённое болезнью и ум, поражённый болезнью; и что значит иметь тело, поражённое болезнью, но не ум?»

«Мы пришли сюда издалека, Достопочтенный, чтобы получить разъяснение смысла этой фразы у Достопочтенного Сарипутты. В самом деле, было бы хорошо, если бы Достопочтенный Сарипутта прояснил бы значение этого утверждения».

«Тогда слушай внимательно, домохозяин. Я буду говорить».

«Да, Достопочтенный»—ответил домохозяин Накулапита. Достопочтенный Сарипутта сказал:

«И как, домохозяин, тело поражено болезнью, и ум поражён болезнью? Вот, домохозяин, необученный заурядный человек—не навещающий Благородных, не обученный в их дисциплине и их Дхамме; не навещающий чистых [умом] людей, не обученный в их дисциплине и их Дхамме—считает, что:

• форма—это «я»; или что
• «я» владеет формой; или что
• форма находится внутри «я»; или что
• «я» находится в форме.

Он живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это форма, форма—это моё». По мере того, как он живёт, будучи охваченным этими идеями, эта его форма претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в форме в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он считает, что:

• чувство—это «я»; или что
• «я» владеет чувством; или что
• чувство находится внутри «я»; или что
• «я» находится в чувстве.

Он живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это чувство, чувство—это моё». По мере того, как он живёт, будучи охваченным этими идеями, это его чувство претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в чувстве в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он считает, что:

• восприятие—это «я»; или что
• «я» владеет восприятием; или что
• восприятие находится внутри «я»; или что
• «я» находится в восприятии.

Он живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это восприятие, восприятие—это моё». По мере того, как он живёт, будучи охваченным этими идеями, это его восприятие претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в восприятии в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он считает, что:

• формации [ума]—это «я»; или что
• «я» владеет формациями; или что
• формации находится внутри «я»; или что
• «я» находится в формациях.

Он живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это формации, формации—это моё». По мере того, как он живёт, будучи охваченным этими идеями, эти его формации претерпевают изменения и перемены. С изменениями и переменой в формациях в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он считает, что:

• сознание—это «я»; или что
• «я» владеет сознанием; или что
• сознание находится внутри «я»; или что
• «я» находится в сознании.

Он живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это сознание, сознание—это моё». По мере того, как он живёт, будучи охваченным этими идеями, это его сознание претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в сознании в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Вот это, домохозяин, означает иметь тело, поражённое болезнью и ум, поражённый болезнью.

И что, домохозяин, означает иметь тело, поражённое болезнью, но не ум? Вот, домохозяин, обученный ученик Благородных—навещающий Благородных, обученный в их дисциплине и их Дхамме; навещающий чистых [умом] людей, обученный в их дисциплине и их Дхамме—не считает, что:

• форма—это «я»; или что
• «я» владеет формой; или что
• форма находится внутри «я»; или что
• «я» находится в форме.

Он не живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это форма, форма—это моё». По мере того, как он живёт, будучи неохваченным этими идеями, эта его форма претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в форме в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он не считает, что:

• чувство—это «я»; или что
• «я» владеет чувством; или что
• чувство находится внутри «я»; или что
• «я» находится в чувстве.

Он не живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это чувство, чувство—это моё». По мере того, как он живёт, будучи неохваченным этими идеями, это его чувство претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в чувстве в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он не считает, что:

• восприятие—это «я»; или что
• «я» владеет восприятием; или что
• восприятие находится внутри «я»; или что
• «я» находится в восприятии.

Он не живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это восприятие, восприятие—это моё». По мере того, как он живёт, будучи неохваченным этими идеями, это его восприятие претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в восприятии в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он не считает, что:

• формации [ума]—это «я»; или что
• «я» владеет формациями; или что
• формации находится внутри «я»; или что
• «я» находится в формациях.

Он не живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это формации, формации—это моё». По мере того, как он живёт, будучи неохваченным этими идеями, эти его формации претерпевают изменения и перемены. С изменениями и переменой в формациях в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Он не считает, что:

• сознание—это «я»; или что
• «я» владеет сознанием; или что
• сознание находится внутри «я»; или что
• «я» находится в сознании.

Он не живёт, будучи охваченным идеями: «Я—это сознание, сознание—это моё». По мере того, как он живёт, будучи неохваченным этими идеями, это его сознание претерпевает изменения и перемены. С изменениями и переменой в сознании в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние.

Вот это, домохозяин, означает иметь тело, поражённое болезнью, но не ум».

Так сказал Достопочтенный Сарипутта. Вдохновлённый, домохозяин Накулапита восхитился его словами.